Давать И Получать

11

Каждый будет испытан

Павел писал:

Мы – сотрудники Божьи… Данной мне Богом благодатью я положил фундамент, как опытный строитель, а другой на нем строит. Но каждый должен смотреть, как строит (1Кор.3:10).

Что является фундаментом вашей жизни? Иными словами, что вас мотивирует и побуждает? Ваши эгоистичные желания, или Исус Христос?

Если кто строит на этом фундаменте из золота, серебра, драгоценных камней, дерева, сена или соломы, - его работа обнаружится, ибо День все выведет на свет. Все проявится в огне, и огонь испытает качество работы каждого человека (там же, ст.12-13).

Огонь является символом испытания или очищения. Ни один христианин, желающий стать драгоценным камнем в глазах Бога, не может избежать очищения огненными испытаниями жизни. Ничто нечистое не попадет в город Бога (Отк.21:27). Чтобы получить венец жизни, мы должны сначала принять ‘венец’ терновый в этой жизни, проявляя терпение в страданиях (1Пт.3:17).

Многие предпочитают избегать упоминаний о страданиях в связи с жизненным путем христианина. Некоторые даже считают такие упоминания признаком маловерия. Это чересчур упрощенный взгляд. Все апостолы страдали за свою преданность благовестию. Все они, кроме Иоанна, приняли мученическую смерть. Неужели они были маловерами?! Как раз наоборот. Именно потому, что вера их была крепка, они и были избраны нести этот крест.

Наше внимание должно фокусироваться не на физическом мире, но за его пределами. Исус стал бедным, чтобы мы могли обогатиться (2Кор.8-9). В контексте, Павел имеет в виду духовные богатства, а не материальные. Больше того, терпящие страдания и нищету ради благовестия, богаты в глазах Бога. Тяжкие испытания христиан Смирны преследованиями и лишениями стали гарантией их великой награды в Царстве Бога (Отк.2:9). Пламя мученичества породило жемчужины, драгоценные для  Него.

Братья, в пример терпения перед лицом страданий возьмите пророков, которые говорили именем Господа. Как вы знаете, мы считаем благословенными тех, которые оставались стойкими…(Иак.5:10-11).

Брат Эндрю продолжает с юмором излагать свою историю о вере:

Я никогда не упоминал при других плату за учебу, тем не менее, жертвования всегда приходили в такой момент, что я мог уплатить вовремя и сполна. Они [жертвования] также никогда не превышали требуемую сумму платы за учебу, и, несмотря на то, что помогавшие мне люди не знали друг друга, не было случая, чтобы два пожертвования пришли одновременно.

Божью верность я испытывал непрерывно; также, я понемногу познавал и Его чувство юмора.

Я заключил с Богом договор о том, что у меня всегда будут деньги на оплату обучения. В моем договоре не говорилось о том, что у меня должно всегда быть мыло. Или зубная паста. Или лезвия для бритвы…

Однажды утром я обнаружил, что у меня не осталось жидкого стирального мыла. Но, пошарив в ящике, где я держал свои деньги, я нашел там только шесть пенсов. Стиральное мыло стоило восемь пенсов.

‘Ты знаешь, Боже, что мне надо содержать себя в чистоте. Может быть, Ты поможешь насчет двух пенсов?’ Я взял свои шесть пенсов и пошел на улицу, где были магазины. И точно, я сразу же увидел объявление: ‘Скидка 2 пенса! Купи свою упаковку «Сёрфа» сейчас!’ Я вошел в магазин, использовал право на скидку, и медленно, насвистывая, пошел назад, поднимаясь вверх по склону холма. В упаковке - если пользоваться экономно, - было достаточно мыла, чтобы его хватило до конца учебного года.

Но в тот же вечер один из друзей увидел, как я стираю рубашку и закричал: ‘Эй, Эндрю, одолжи мне мыло. У меня кончилось’. Разумеется, я дал, не сказав ни слова. Я только смотрел, как он выливает мой драгоценный «Сёрф», зная, что он не вернет мне за него деньги. Каждый день он просил еще немного мыла, и каждый день мне самому оставалось  немного меньше.

Затем - зубная паста. Тюбик был пуст. Я его выжал, выкрутил, разорвал и выскреб остатки – пасты больше не было. Я где-то вычитал, что обычная пищевая соль отлично заменяет зубной порошок. И можете не сомневаться, мои зубы были чистыми, но во рту был устойчивый кислый привкус.

И еще, бритвенные лезвия. Я не выбрасывал свои использованные лезвия, и наступил день, когда мне пришлось вернуть их к жизни. У меня не было ремня для правки бритв, поэтому я правил их на своей голой руке. Десять минут в день на собственной коже… Я по-прежнему был чисто выбрит, но это мне дорого стоило.

Все это время я чувствовал, что Бог играет со мной в игру. Возможно, Он использовал эти случаи для того, чтобы научить меня разнице между Желанием и Нуждой. Зубная паста имела приятный вкус, новые лезвия брили быстрее, - но это были ‘предметы роскоши’, а не нужды. Я был уверен, что если когда-нибудь возникнет истинная Нужда, Бог обеспечит ее.

И истинная нужда скоро возникла.

Иностранцы в Британии должны были периодически обновлять свои визы. Я должен был обновить свою визу до 31 декабря 1954 года, или покинуть страну. Но когда пришел декабрь, у меня не было ни пенса. Как мне было переслать свои заполненные формы в Лондон? Заказное письмо стоило шиллинг – 12 пенсов. Я не верил, что Бог допустит, чтобы я вылетел из школы из-за отсутствия одного шиллинга.

Таким образом, наша игра перешла в новую фазу. К этому времени я придумал ей название. Я назвал ее Игрой Царского Пути. Я убедился, что если уж Бог обеспечивал деньги, Он делал это по-царски, без унижения.

Три раза, по причине этого заказного письма, я чуть не соблазнился и не сошел с Царского Пути. В тот последний год я был председателем студенческого комитета и отвечал за студенческий брошюрный резерв. Однажды мой глаз взглянул сначала на календарь (было 28 декабря), а затем на деньги резерва. В нем тогда было несколько фунтов. Ведь ничего не случится, если я возьму в долг всего один шиллинг? Но я знал, что это было бы неправильно. Я быстро выбросил из головы эту мысль.

Потом было 29 декабря. Оставалось два дня. Я почти забыл, как горчит соль и как долго приходится острить лезвие бритвы на своей руке, - так сильно я был заинтригован драматической ситуацией с шиллингом. В то утро мне пришла в голову мысль, что я, возможно, найду эти пенсы на земле.

Я успел надеть пальто и выйти на улицу, прежде чем сообразил, что делаю. Я шел с опущенной головой, шаря глазами по земле, выискивая пенсы в сточной канаве. Какой же это Царский Путь?! Я выпрямился и громко рассмеялся на оживленной улице. Я повернул обратно к школе, высоко держа голову, хотя ничуть не приблизился к получению денег.

Последний раунд игры был самый утонченный. Было 30 декабря. Я должен был отправить свое заявление в тот день, чтобы оно пришло в Лондон 31-го.

В 10 часов утра кто-то из студентов прокричал снизу наверх, что ко мне пришел посетитель. Я сбежал вниз по лестнице, думая, что это, должно быть, мой ангел принес деньги. Но когда я увидел, кто это был, сердце мое упало. Этот посетитель пришел не для того, чтобы принести мне деньги, он пришел попросить денег. Ибо это был Ричард – друг, с которым я подружился несколько месяцев тому назад в трущобах Патрика, юноша, который время от времени приходил в школу, когда ему нужны были деньги.

Едва переставляя ноги, я вышел из дома. Ричард стоял на дорожке, усыпанной белой галькой, руки в карманах, глаза опущены. ‘Эндрю’, - сказал он, - ‘у тебя не найдется немного лишних денег? Я голоден.’

Я рассмеялся и объяснил ему, почему. Я рассказал ему о мыле и о лезвиях. И пока я говорил, я увидел монету.

Она лежала среди камешков, отражая солнечный свет под таким углом, что я мог это видеть, а Ричард нет. По цвету я мог сказать, что это был шиллинг. Инстинктивно я выставил ногу вперед и прикрыл монету пальцем. Потом, пока мы с Ричардом разговаривали, я нагнулся и поднял монету вместе с горстью камешков. Я стал бросать камешки на землю по одному, никуда не целясь, пока, наконец, в моей руке не остался только шиллинг. Но как только я опустил монету в карман, во мне началась борьба. Эта монета значила для меня возможность остаться в школе. Я не сделал бы Ричарду одолжение, отдав ее ему: он пропил бы ее, и через час снова испытывал бы жажду, как обычно.

Продолжая придумывать отличные аргументы, я уже знал, что все это бесполезно. Как мог я судить Ричарда, если Христос так ясно сказал мне, что я не должен этого делать? Кроме того, это не был Царский Путь! Какое право имел посланник держаться за деньги, когда другой из детей Царя стоял перед ним, говоря, что голоден? Я снова опустил руку в карман и извлек серебряную монету.

‘Смотри, Ричард’, - сказал я, - ‘У меня есть вот это. Тебе хватит?’

Глаза Ричарда засияли. ‘Конечно, приятель.’ Он подбросил монету в воздухе и побежал вниз по склону холма. С легким сердцем, которое подсказывало мне, что я поступил правильно, я повернулся, чтобы зайти внутрь. Но прежде чем я дошел до двери, на нашей дорожке появился почтальон.

Разумеется, среди корреспонденции было и письмо для меня. Увидев почерк Гриджи, я уже знал, что это письмо - от группы молитвы из Рингерса, и что внутри будут деньги. Так и было. Много денег: целых полтора фунта – 30 шиллингов! Более чем достаточно, чтобы послать мое письмо, купить большую упаковку стирального мыла, позволить себе роскошь любимой зубной пасты, и купить лезвия Gillette Supers вместо Blues! (Божий контрабандист, Брат Эндрю совместно с Джоном и Элизабет Шерилл, ст.77-80.)

Вы хотите пожать жатву. Я тоже. Но, ни один из нас не может ее пожать, не будучи испытан. Щедрые и верные сердца создаются в горниле жизненных испытаний.

Обратно к Началу Страницы

Авторское право 2014

MidnightInAmerica.net